БлогNot. Куда идёт Бессмертный полк

Куда идёт Бессмертный полк

В детстве я застал ещё настоящих ветеранов, тех, кто действительно вынес на своих плечах всю невыносимую тяжесть той войны, горел в танках, тонул на переправах, сидел в концлагерях и терял друзей. Как и все люди, они были разными - весёлыми и угрюмыми, трепачами и молчальниками, добрыми и не очень. Объединяло их одно - они не любили вспоминать о войне. Ни дома, ни, тем более, на брежневских "торжественных мероприятиях", куда ходили, верные советской дисциплине. То немногое, что я слышал от деда, рассказывалось им или под хмельком, или в результате моих слишком уж настойчивых приставаний. Воспоминание было всегда скупым и неохотным - о неразберихе боя, гнилой брюкве, прогрессирующей от "работы" на ПТР глухоте, в общем, "героического" оказывалось маловато, что меня, начитавшегося советских книжек, порой даже сердило. Он всегда добавлял, что этого вам, домашним, лучше не знать, и с волнением следил по "Правде" за напряжённой "международной обстановкой" 70-х и 80-х.

Зато соловьями разливались перед пионерами трое известных каждому ученику нашей школы ветеранов - бывший НКВДшник, просидевший в тылу снабженец и реальный, правда, фронтовик, в 1965 году отморозивший по пьянке пальцы на руках, которому знакомый хирург оформил это как "последствия боевой контузии". Конечно, я не до конца верил подобных слухам об "ударной тройке" наших ветеранских встреч, но слишком уж от разных взрослых их слышал.

А вот пишет современный блогер:

Аккурат под 9 мая дочитал книгу американского психолога Густава Гилберта "Нюрнбергский дневник". Гилберт - чуть ли не единственный, кто был допущен в одиночные камеры к нацистам, дожидавшимся казни, и подолгу интервьюировал их. Не как прокурор, а как психолог - неформально и доверительно. Источник несколько сомнительный, так как, во-первых, Гилберт был евреем и американским офицером в одном флаконе, то есть был лицом вполне заинтересованным, а во-вторых, при нём не было записывающих устройств - интервью для своей книги он восстанавливал по памяти. Но другого источника нет.
Большая часть нацистов дико каялась - мы, мол, не ведали, что творим, о зверствах ничего не знали, и ваще чего с нас взять - мы выполняли приказы мудака Гитлера. Были такие, кто шёл до конца - нихт капитулирен, порадуйтесь пока, жиды, но недолго, мы вас и с того света достанем. И только один потенциальный смертник, правая рука Гитлера Рудольф Гесс, на все вопросы отвечал одинаково: "Не помню". Ему показывали кадры кинохроники, на которых он шествует рядом с Гитлером - он только пожимал в ответ плечами: мол, да ладно, это правда я? Ему устраивали очные ставки - он никого не узнавал. Он сталкивался на прогулках с бывшими однопартийцами - и проходил мимо. За несколько дней до нюрнбергского процесса его по этому поводу исследовала целая комиссия врачей из Колумбийского и Макгильского университетов, которая пришла к выводу, что о симуляции не может быть и речи - Гесс действительно впал в жесточайшее беспамятство и апатию.
Мне импонирует этот подход. Память о войне - дикая вещь, вполне сравнимая с самой войной, вызывающая в человеке самые низменные инстинкты, делающая его уязвимым и управляемым, мстительным некрофилом. Лучшее, что можно сделать с войной - стереть её из памяти, хотя это, конечно, совсем не просто, но другого способа освободить себя для созидания и избежать какой-нибудь новой бойни не существует.
В общем, я как Рудольф Гесс. Не помню. Не горжусь. Прохожу мимо. Пожимаю плечами.
Make Rum, Not War

Можно упрекнуть этого человека, можно в чём-то понять. Действительно народная акция "Бессмертная полка" превращается в нечто совсем иное.

Давайте в следующий раз как-то без портретов Моторолы и Путина рядом с участниками ВОВ, пожалуйста. Даже Сталина не надо. Без боевых лент на сумках тех, кто их не заслужил. Без шоу, алкоголя и наклеек "Можем повторить" на машинах. Иначе будет опять как всегда в РФ, и мы рискуем даже память о войне опоганить, а главное, честь воевавших на ней (видео):

А фото деда у меня, конечно, есть в сети. И было ещё задолго до массовых акций. Помните своих близких, особенно тех, кто прошёл через страшный для России 20 век.

Я помню. Я скорблю.

Или уж "Помню. Горжусь. Скорблю". Какой-то вот такой у меня лозунг.

Мой дед, Пётр Фадеевич Ерёмин (1909-2001), ветеран Великой Отечественный войны (1942-1945)
Мой дед, Пётр Фадеевич Ерёмин (1909-2001), ветеран Великой Отечественный войны (1942-1945)
Из Книги Памяти sibmemorial.ru о деде
Из Книги Памяти sibmemorial.ru о деде

11.05.2017, 09:43 [4139 просмотров]


теги: россия личное история война

К этой статье пока нет комментариев, Ваш будет первым